Голый шпион. Русская версия. Воспоминания агента Г - Страница 148

148

Привыкать к новой работе было непросто. Журналистика — не разведка. Мне было не с руки пописывать статейки, угождая их конформистским содержанием редакторам-начальникам главного пропагандистского агентства Советского Союза. Каждый материал, прежде чем попасть к переводчику и отправиться за кардон, проходил до десяти инстанций. На паспорте каждой статьи набиралось до одиннадцати подписей! Целая коллекция разнообразных виз: подписи редакторов всех уровней от рядовых до главных, «добро» проверки и главлита, главного выпуска и ответственного руководства…

В 1986 году количество подписей на материалах Агентства печати Новости сократили вдвое. К власти в стране пришел Михаил Горбачев. Началась перестройка.

Поначалу обещанные новым руководством перемены были встречены многими с энтузиазмом. Я тоже связывал с приходом к власти в Кремле молодого энергичного лидера определенные надежды на перемены к лучшему. Страна устала от престарелых, немощных и больных руководителей. Натерпевшись от глупости и несостоятельности прежнего дряхлого кремлевского начальства, я смотрел на Горбачева с надеждой и верой.

Такова уж, видимо, психология русского человека. Мы радуемся новому, прежде всего, в пику старому, надоевшему, а вовсе не потому, что твердо убеждены, будто это новое есть нечто непременно лучшее. К середине восьмидесятых годов людям опостылела престарелая партократия. Новый лидер, уже потому что он был моложе, заставлял в себя верить.

Но вскоре у меня, да и у многих других неизбежно стали возникать недоуменные вопросы по поводу слов и действий автора перестройки. В твердой поначалу позиции Михаила Сергеевича Горбачева появились трещины, а потом и разломы. Страна с подачи своего нового реформатора занялась «перестройкой», по ходу ее пытаясь докопаться до смысла этого слова. В конце концов, стало ясно, что «перестройка» — это лишь благое реформаторское пожелание, не подкрепленное никаким реальным содержанием.

Основной парадокс Горбачева был в том, что, начав перестройку под лозунгом обновления социализма, он пришел спустя шесть лет к его ликвидации. Человек, безусловно, неглупый и одаренный, он не понимал, что перестраивать советскую систему нельзя. «Преимущества» большевизма как раз и состояли в его косности и консерватизме. Как только Горбачев начал рушить эти опоры тоталитарной системы своей политикой гласности и демократизации, она тут же рухнула.

Я и в доперестроечные времена не слишком боялся выступать с критикой начальства, а под лозунгом горбачевской гласности и вовсе перестал стесняться собственного диссидентства. Горбачев мне не нравился. Меня раздражало в нем все: его южный говор и нескончаемая демагогия, откровенная слабохарактерность и политическая близорукость.

Непонятные инициативы Горбачева стали головной болью не только для меня. Вслед за «строительством безъядерного мира» в обиход были запущены и другие «мыльные пузыри» вроде концепций «общеевропейского дома», «общечеловеческих ценностей» и тому подобное. К бесталанным внешнеполитическим идеям добавились неграмотные экономические лозунги типа «всем жителям страны по квартире к 2000-му году» и бездарные проекты вроде пресловутой антиалкогольной кампании.

Я пытался отстаивать свою критическую точку зрения на совещаниях в АПН, предлагал собственный авторский анализ происходящего. Однако, результат был легко предсказуем. Диссиденты не нужны не только в разведке, но и в пропаганде. Меня из Агентства «ушли».

В 1990 году я остался совсем не у дел. Моя жизнь теперь гораздо больше состоит из того, что было, чем из того, что будет. Воспоминаниями о былом я и решил поделиться с Вами.

Приложения

Приложение 1

Отрывки из рассказов E. М. Иванова, не вошедших в книгу (текст с магнитофонной записи)

По материнской линии, линии Кауровых, я являюсь наследником фельдмаршала Михаила Илларионовича Кутузова, великого русского полководца. В семье его звали Михайло. Каждый год 5 сентября я отмечаю день его рождения. Родился он в 1745 году. Каждый год 16 апреля устраиваю поминки. Ведь как раз в этот день в 1813 году мой великий предок скончался.

Я считаю, что мне повезло с родителями. По матери — это дворянская, а по отцу — крестьянская линия. Мой прапрадед — военный полководец, признанный во всем мире, в том числе и в Англии. Учился он военному делу по артиллерийской специальности. Был славным пушкарем. Когда я кончал Высшее военно-морское училище, то мог стать штурманом или минером. Но я попросился в артиллерию. И мне дали группу управления огнем главного калибра линейного корабля «Севастополь». Я считал, что должен пойти по стопам своего знаменитого прапрадеда.

Славный он был вояка! Владел французским, немецким, польским, шведским, турецким языками. Вот и меня в свое время отличали знания иностранных языков: и немецкого, и польского, и норвежского, и английского. Да и англичане признавали мое неплохое знание их языка. И в этой области я стремился идти по стопам Кутузова.

В 1774 году вблизи деревни Шума, это такая деревенька под Алуштой, Кутузов был ранен в голову. Потерял глаз. Лечился в ряде европейских стран: в Пруссии, Австрии, Голландии и Англии. После командировки в Норвегию я не случайно попросился в Англию: ведь там лечился мой предок. К стыду своему, я не нашел места, где он лечился. Может быть, просто плохо искал. В 1776 году Кутузов вернулся на родину, так и не вылечив глаза. Был он и весьма искусным дипломатом. Работал российским послом в Турции.

148