Голый шпион. Русская версия. Воспоминания агента Г - Страница 42

Отличительной особенностью этого крейсера была его двигательная установка. Корабль был двухвинтовый. Каждый винт имел диагональ в пять метров и весил до пяти тонн. У каждого винта было по три лопасти. Их вращали две турбины мощностью в сто двадцать тысяч лошадиных сил каждая. Крейсер брал в поход до девяти тысяч тонн мазута, что обеспечивало ему длительное пребывание в открытом океане. «Орджоникидзе» развивал крейсерскую скорость в 22 узла, а максимальную — в тридцать, что составляло примерно 55 километров в час. Для середины пятидесятых это были весьма внушительные показатели. Отсюда и интерес британской разведки к легким советским крейсерам серии 68 БИС.

— Так ты считаешь, что советский матрос на этом снимке, — никто иной как твой друг и приятель Бастер Крэбб? — спросил я, передавая Уарду книжку Бернарда Хаттона со странной фотографией на задней обложке.

— Взгляни и сравни сам, — предложил Стивен. — Вот другая фотография, где мы снялись вместе.

В голосе Уарда не чувствовались нотки раздражения, но звучало неподдельное беспокойство за судьбу друга.

— Пожалуй, действительно сходство есть.

— Бывшая жена Крэбба тоже это находит, — заметил Уард. — Как видишь, она даже сделала письменное заявление по этому поводу. Что ты на это скажешь?

— Скажу одно: врать на земле научились не вчера.

— Ты считаешь, что этот снимок — подделка?

— Как и вся эта книжонка.

— Может быть, мистер Иванов все-таки объяснит толком, почему он так в этом уверен?

— Охотно, если доктор Уард успокоится и заварит нам кофе.

Стив отправился на кухню заваривать кофе, а я, тем временем, углубился в чтение, решив освежить в своей памяти кое-какие пассажи из книги Бернарда Хаттона, с которой познакомился в библиотеке посольства несколько месяцев назад.

Вскоре Уард вернулся в гостиную со свежезаваренным кофе. Мы устроились за журнальным столиком на диване. Стив ждал обещанных объяснений.

— Начнем с фотографии, — предложил я. — Предположим, что на ней действительно изображен Крэбб.

— Предположим.

— Если верить «секретному досье», приведенному Бернардом Хаттоном в этой книге, Крэбб был схвачен советскими подводниками в Портсмуте в апреле 1956 года. Затем до августа месяца он содержался в Лефортовской тюрьме и на каком-то секретном объекте в подмосковных Химках. Там он якобы согласился работать на СССР в группе военных подводников-диверсантов. Ему дали новое имя — Лев Львович Кораблев. И к концу лета перевели в Кронштадт. Затем, уже осенью, — в Архангельск. В октябре ему присвоили первое офицерское звание. А в марте 1957 года, уже в Балтийске, — второе.

— Зачем ты мне пересказываешь содержание книги, — перебил меня Уард. — Я его неплохо помню.

— Тогда объясни мне, дружище, почему на зимней форме лейтенанта Кораблева знаки различия соответствуют званию старшины первой статьи.

Стив был явно озадачен этим неожиданным вопросом. Он выхватил из моих рук книжку и стал внимательно разглядывать форму Крэбба-Кораблева.

— У него на погонах с краю три тонкие полоски, — выговорил Уард, не отрывая глаз от фотографии на обложке. — Что они значат, Юджин? Ты же должен знать.

— Вот именно. Я то знаю. А вот те, кто публиковал эту фотографию, очевидно, были не в курсе. Три тонкие полоски на погоне этого моряка означают, что он — старшина первой статьи. А никак не лейтенант. На погонах советского лейтенанта должны быть звезды, а не полоски.

Уард был потрясен услышанным. И минуту-другую пребывал в безмолвии.

— К первой своей зиме на Балтийском флоте, согласно «секретному досье», Крэбб уже был лейтенантом, а никак не матросом первой статьи. Но это если верить тому, что он вообще оказался в советском плену.

— Ты полагаешь, что и история с пленением Бастера, — это тоже «утка», — обескураженно спросил Стив.

— Давай разберемся и с этим «фактом», — предложил я. — Бернард Хаттон утверждает, что, согласно материалам добытого англичанами досье, Крэбба схватили под водой у крейсера «Орджоникидзе» советские водолазы. Они якобы знали о том, что британский подводник совершит эту миссию утром 19 апреля, и посему были заранее подготовлены к его задержанию.

— Именно так, — согласно заявил доктор Уард, утвердительно кивая головой.

— Даже если предположить, что это так, то встает вопрос: каким образом водолазы с советского крейсера могли это осуществить, не будучи замеченными береговыми службами в английском порту?

— В досье утверждается, что они работали скрытно из так называемого «мокрого отсека» под днищем «Орджоникидзе», — заметил в ответ Стивен. — Ты же читал книгу и не мог упустить эту важную деталь из виду.

— В том-то и дело. В этой детали как раз и «зарыта собака».

— Какая собака? — удивился, ничего не поняв, Уард.

— Прости, Стив. Это такая русская поговорка. Она означает, что в этом и есть суть дела.

— Так в чем же «зарыта эта самая собака»? Я не понимаю.

— Сейчас поясню. Авторы «секретного досье» Крэбба почему-то были уверены, что крейсер «Орджоникидзе» непременно имеет под корпусом «мокрый отсек». Без него операция по захвату «Бастера» была бы попросту немыслима. Так?

— Естественно, а как же иначе?! Русские аквалангисты действовали из-под корпуса своего крейсера.

— В том-то и дело, дружище, что они этого сделать никак не могли, потому, что у крейсера «Орджоникидзе» никогда не было и нет никакого «мокрого отсека».

Стив был сражен таким ответом.

— А откуда ты знаешь, что «мокрого отсека» у крейсера не было?