Голый шпион. Русская версия. Воспоминания агента Г - Страница 56

Едва выйдя за пределы посольства, Уард устремился к машине, заявив, что спешит в редакцию.

— Я должен успеть написать хотя бы тридцать строк текстовки к портрету в завтрашний номер.

Открыв наутро свежий номер «Дейли телеграф», я увидел портрет Фурцевой и небольшой материал к нему, написанный Стивеном Уардом. Такой оперативности я не ожидал. Сэр Колин Кут, видимо, дал эту врезку вне всякой очереди. Не мог же он отказать своему протеже?

До вылета Фурцевой из Лондона оставалось еще время, и я отправился в лондонский аэропорт Хитроу, чтобы выполнить обещанное — вручить госпоже министерше публикацию в газете, увидеть которую так скоро она наверняка не ожидала.

— Уже знаю. Можете не докладывать, — сказала Екатерина Алексеевна, заметив меня с номером «Дейли телеграф» под мышкой. — Ваши посольские с утра растрезвонили на всю колонию об этой статье и о портрете тоже. Мне перевели. Неплохая заметка получилась. Коротенькая и по делу. Без глупостей. Передайте привет вашему Другу.

Англичане подкатили трап к правительственному самолету и пригласили госпожу Фурцеву на посадку.

— Надо будет вашего художника с Никитой Сергеевичем свести, пусть-ка его портрет нарисует. Что скажете? — бросила она мне напоследок то ли в шутку, то ли всерьез.

Дивленный столь неожиданным предложением, я так и не нашелся, что сказать. Фигура Фурцевой скрылась за люком авиалайнера.

Екатерина Алексеевна не знала и не могла знать тогда, что уже к осени ее дружеские отношения с Хрущевым дадут сбой. Накануне XXII съезда партии «Первый» выведет ее из состава Президиума ЦК КПСС. Причем сделает это тайно, поставив Фурцеву перед свершившимся фактом. Он предаст ее так же, как предал многих своих самых верных союзников, как предал маршала Жукова, оклеветав его и отправив в отставку.

На крутое решение Хрущева Фурцева ответит жестко — перережет себе вены. Лишь отчаянные усилия врачей спасут ей жизнь…

Предвидеть эти события я, естественно, не мог. Но и всерьез воспринимать сказанное Екатериной Алексеевной не собирался. Скорее всего, это была лишь прощальная шутка, полагал я, и ничего больше. Но и не использовать декларированную товарищем Фурцевой возможность я не хотел.

Хрущев был в ту пору самым популярным и самым непредсказуемым политическим деятелем. Западные журналисты стаями охотились за ним во время его зарубежных поездок. Один эпизод с башмаком в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке осенью 60-го года чего стоил! Или знаменитое громогласное «Мы вас закопаем!» с балкона советского представительства на углу 68-й улицы.

Сейчас, с высоты нынешнего времени эти выходки Хрущева кажутся дикими. Но в те годы они многим нравились. Начало 60-х годов было временем, когда и впрямь могло показаться, что сама матушка-история работает на Советский Союз. Рушилась колониальная система капитализма. СССР вырвался вперед в космосе. Статистические сводки сообщали о ежегодном росте производства в стране на 10–15 процентов. Казалось, Советский Союз вот-вот совершит гигантский рывок вперед. Хрущев объявил, что мы обгоним США по производству мяса, молока и масла к 70-му году, а еще через десятилетие построим в стране коммунизм.

Признаюсь, я тогда был под гипнозом заявлений Никиты Сергеевича. Да и не только я. Многие принимали заявления советского лидера за чистую монету. Хрущев будоражил умы. Знакомство с таким человеком было заветной мечтой любого журналиста. Я решил разыграть эту карту.

Приехав домой к Уарду, я заявил:

— Мадам Фурцева в восторге от твоей публикации. Мне велено передать тебе ее приглашение приехать в Москву, чтобы сделать портрет Хрущева.

После минуты гробового молчания в доме раздалось раскатистое «ура». Гости Уарда, да и он сам, конечно, шумно реагировали на это известие. Достав из машины бутылку «Столичной», я предложил отметить очередной успех преуспевающего художника.

Подойдя к Стиву, я заглянул ему в глаза. От радостного возбуждения они светились, как у кошки в темноте.

Рассказ девятнадцатый

О визите к сэру Уинстону, об армянском коньяке и о русском варварстве

Как-то в субботу мы со Стивом договорились вместе отправиться после обеда за город. Уард позвонил за час до предполагавшегося отъезда и неожиданно заявил.

— Юджин, я задержусь. У меня вызов. Отказаться не могу. Мой давний пациент. Понимаешь?

— Отчего же не понять? Поехали к нему вместе, — предложил я.

Днем раньше мне пришлось поставить свою машину на профилактику в автосервис, и Стив, зная об этом, еще накануне предложил мне воспользоваться его «Ягуаром».

— Хорошо, — сказал он, — заеду за тобой через четверть часа.

Вскоре я уже сидел рядом с Уардом в его белом кабриолете марки «Ягуар». Эту машину Стив почти что боготворил. Следил за ней и ухаживал как за любимой женщиной. Автомобили были еще одной страстью англичанина. Белоснежный красавец кабриолет словно на крыльях несся по опустевшим улицам выходного Лондона.

— Куда едем? — спросил я у Стивена, вынимая из кармана пачку «Уинстона».

— К нему и едем, — ухмыльнулся мне в ответ Стивен, щелкнув пальцем по пачке сигарет.

Не догадаться, о ком шла речь, было просто невозможно.

— Вот это да! Неужели к самому сэру Уинстону едем?

Стив лишь многозначительно кивнул в ответ головой.

— Старик у меня в пациентах уже лет пять или шесть, — пояснил он. — Бедняга спиной мается. Да и вообще он здорово сдал: плохо видит, плохо слышит, с трудом ходит. Немудрено после двух инсультов, да в 85 лет. Вот я к нему и наезжаю по вызовам время от времени. Как сегодня.